Деревня. Полдень. Жарко. На улице ни души. Жажда одолевает. Проклиная редактора отправившего меня в такую глухомань, да еще летом, тащусь по пыльной улице. Главное, отпуск не дал, мол, молодой еще. Год не отработал.
По закону мне отпуск через одиннадцать месяцев полагается, то есть не летом. Так что,… вот задание, адрес, постучаться, спросить Екатерину Федорову, побеседовать с ней. По деревне пройтись, выяснить, правда ли, что она на вроде ясновидящей или святой, недаром же «Екатериной-страдалицей» назвали.
Все узнать и написать статью. На все про все у меня сутки. Ох, Господи! Вот она, эта треклятая улица и дом за номером семь. Дошел, нашел, как говорится. Сейчас квасу напьюсь у хозяйки. Толкнул калитку, заперта. Давай бутеть. Никакого ответа. Только пес меня облаивает. На шум соседка вышла. Поздоровались.
— Напрасно стучите. Нет никого дома. Степан с Катериной в Белоруссию уехали, на неделю. Брату ейному плохо стало, позвал ее попрощаться, говорит, вроде больше не поднимется. Буквально вчера, быстренько собрались и укатили, вечерним автобусом в город, на поезд. А вы что, тоже родственник или как?
— Нет, я ей не родня, — я буквально упал на скамейку у ворот, благо над ней тень была от большой яблони, — хозяюшка, не знаю, как вас звать-величать, угостите меня квасом, если можно. Жара,… считайте заживо спекся на таком солнце.
— Ой, что это я, дура-баба, человека держу на улице. Пройдемте ко мне, отдохнете, угощу, чем богата. А там и до автобуса недолго, часа через четыре отправляется, по холодку. А зовут меня просто… баба Нюра. А ты кто такой будешь? – спросила она, доставая из холодильника банку с квасом.
— Зовут меня Никитой. Я корреспондент газеты.
— А-а, вон какие дела. Писать будете про наше село, – старушка налила квас в чашку и пододвинула мне.
— Ну, на вроде того, — ответил я, отпивая из чашки.
— А-а, ясненько, — сказала баба Нюра и отлучилась куда-то. Квас оказался изумительно вкусным, куда там городским сортам. Холодный, шипучий, пузырьки так и бьют в нос метелкой. В общем, обалдение. Голова сразу посвежела, по телу пошла приятная прохлада. И почему-то сразу есть захотелось. Я начал ерзать, искать глазами бабу Нюру, чтоб попрощаться, поблагодарить за квас и идти в центр села, там наверняка какая-нибудь столовка есть, пообедать. Что-то не видать ее, решил кликнуть.
— Баба Нюра! Вы где?
— Да тута я, щи разогревала. Время уже обед. Как гостя без угощения отпускать. Идем в кухню, я там все разложила.
Зашел в летник, там уже стол накрытый. Щи в тарелке, огурцы, вареные яйца, порезанное дольками сало копченное на тарелочке, пироги с грибами. Все смотрелось так заманчиво, вкусно и сытно, что поторопился к столу, забыв приличия. Я уминал всю вкуснятину с завидным молодым аппетитом. Ел молча. Отец приучил. Баба Нюра тоже помалкивала, дожидаясь, когда я насытюсь. Вроде наелся, аж до неприличия, впору ремень распускать. Принялись за чай. Баба Нюра приступила:
— А ты про что будешь писать, Никита? Про село, его историю или о людях каких? Передовиков вроде нет, колхоз разорен. Зачем к Катерине стучался?
— Да нет, наша газета такая, особенная, пишет про все необычное, ну там ясновидящие, ведуны, колдуны, в общем, мистика всякая. Вот прослышали мы, что в ваших краях «Катерина-страдалица» появилась, редактор меня и послал узнать-выведать, кто такая, какими сверхспособностями обладает, раз «страдалица». Может именно через испытания и получила свыше дар какой-нибудь. Вы, соседи, должны знать, каким даром она богата.
— Охо-хо-хо, — развеселилась баба Нюра, — это Катерина-то ясновидящая? Вы еще в колдуньи запишите, кикиморой обзовите. Ха-ха-ха, – не унималась старушка, наконец-то отсмеявшись, она посмотрела на мое разочарованное лицо и уже по-серьезному сказала:
— Наслушались всякой болтовни. Нет в ней никакого ведовства или волшебства. Обычная баба.
— Ну, если простая женщина, так почему народ ее «Катерина-страдалица» прозвал, за какие такие заслуги?
— Деревня ей такое имя дала. А почему, сейчас расскажу. Катерина сама не из нашей деревни, даже не из района. Приезжая,… из Белоруссии. К нам попала из-за Степана. Он привез ее оттуда. Служил в тамошних краях. Познакомились на танцах. Полюбили друг друга. Полтора года длилась их любовь.
Пришел срок окончания службы, Степан к ее брату, Николаю, просить отпустить ее замуж за себя. Из родни у Катерины один брат. Тот на дыбы, не дам благословения и все. Тем более за тебя. Увезешь незнамо куда, да бросишь. Как ей там, потом горемычной, быть? Жених и так и эдак уговаривает, Николай уперся, нет… ни в какую. Степан видит такое дело, подговорил любушку свою с вещами к вокзалу прийти, билеты на двоих купил заранее.
Катя пришла, села в поезд и… покатила в наши края, в общем «самокруткой» замуж вышла. Поступок смелый, да на свою голову беду накликала. Недаром говорится: «Без благословения и за порог не ходи, с горем познакомишься».
Привез Степан ее в родительский дом, а там тетка Фрося ее штыки встретила. Невзлюбила почему-то Катю с первого взгляда. Чего цепляться к девчонке? Ведь тиха, скромна, работяща, по ней видать. Нет, и все… на дух не переносит. Выгнала ее со двора.
Степан за ней, так она граблями вернула его с улицы. Шум на всю деревню. Катерина плачет. Степан, во дворе, у поленницы белугой ревет. Я вышла, давай урезонивать Фросю, та в ответ такой лютой волчицей посмотрела на меня, ажно страх меня взял, надо же,…сколько злости в человеке. Катя сидит на чемоданчике посреди улицы, Фрося всякими погаными словами поносит ее, та сжалась вся, поскуливает, как побитая собачонка.
Сердце не выдержало, подошла, подняла ее на ноги с чемодана, обняла за плечи и повела к себе в дом. До глубокой ночи, бедненькая, проплакала, пока не уснула. Утром долго не будила, думала, отоспится, покормлю и обратно домой провожу. Ан нет, по-другому решила. Попросилась на несколько дней пожить у меня. А что я, места много, не потеснит. Да и по-бабьи, жалко было ее. Со Степаном тайком встречалась, уговаривала уехать с ней. Тот на отрез, мол, куда, мать дену?! Больная она, а сестры в дальних краях замужем. Смотреть некому. Все встало в тупик. Как-то за завтраком она спросила:
— Где у вас тут колхозная контора?
— А зачем тебе?
— Думаю у вас на работу устроиться. Я ж все-таки по образованию повар. Думаю, в столовую меня возьмут.
— А домой что?
— Домой не вернусь. Я за Степаном ехала, хоть и не расписанные, а все ж жена ему и в верности клялась. Дождусь, все равно будем вместе.
— Фрося тебя за порог не пустит.
— Поживем, увидим! – ответила Катя. И вправду пошла, устроилась на работу, комнату дали в общежитии. И пошла у ней своя горемычная жизнь. Ни мужняя баба, ни вдова. Степан к ней тайком бегал, глубокими ночами. Как Фрося учует, так скандал, сколько оконных стекол побила в столовой. Председатель уж грозится начал, уволю, одни убытки от тебя. А на улице и вообще прохода нет, увидит и сразу в крик, обзывает по-всякому.
Катя по улице, как разведчица во вражеском тылу пробиралась, лишь бы Фрося не заметила. Было привыкла к роли «соломенной вдовы» а тут еще беда. Заставила-таки Фрося сына своего жениться. Как ей удалось, един Господь знает. Свадьбу справили. Катя, неделю в лежку лежала от горя. Думали, уедет обратно, на родину. Ничего… поднялась, вышла на работу. Вся деревня удивилась, надо же какая стойкая девка.
Хотя вначале на селе не принимали Катю. Все-таки приезжая, чужая. Даже злорадствовали, видя, как Фрося измывается над пришлой, дескать, нечего на чужое зариться, возвращайся, откуда приехала. А тут, увидели какие беды над ней проносятся, сострадание появилось.
Года пошли. Катю уже деревенские парни обихаживать начали, а она ни-ни, ни с кем. Бабы зауважали ее, что не шалая, строго себя держит. В один прекрасный день и она замуж пошла. Вот тебе и на.…Добро за путного вышла, а то за Ивана- «вечного жениха». Кличка была у него «вечный жених». Ни с одной бабой больше года не проживал.
Женится, год проходит, разводится. Опять женихом ходит. Спросила, почему именно за него пошла? Оказалось бессемянной он. Катерина как-то призналась, потому и пошла, что он бесплодный, она решила, если рожать, то только от Степана и только в браке, а от чужого ей ребятенок не нужен. Лишняя боль будет. И Иван с Катей, как-то ровно так зажили, не смотри, что был старше ее на двадцать лет. Как мужик он спокойный, хотя когда подопьет, тот еще дурак. Может и руками размахаться.
Вот так и выжила с ним почти двадцать лет. Много чего Катя перенесла. Брат ее приезжал, звал на родину, она нет, не поеду и все. Упрямая. Степана ждать буду, говорит. Страдать буду, а от него не уеду. Народ, глядя на такую любовь, и какие она терпит невзгоды, прозвал ее «Катерина-страдалица». И дождалась, представляешь?
Два года назад, Степан развелся с женой, невмоготу, говорит с нелюбой жить. Развод быстрый был, а что… детей нет, чего делить? Ивана в тот год током стукнуло на мельнице, помер. Похоронили. А за ним месяц не прошел, Фрося преставилась. И ее на погост снесли. Сорок дней справили, Степан свою Катерину женой в дом ввел.
Катя от счастья прямо-таки помолодела. А народ в деревне все равно продолжают называть ее «Катя-страдалица», привыкли, наверное. Вот и весь сказ, как говорит поговорка, «Сколько пострадаешь, столько и счастья получишь», оно и верно, если подумать, Катя тому пример,- закончила баба Нюра.
— И о чем теперь писать? Статья не получится — разочаровано сказал я, хотя история впечатлила меня, — нет никакого чуда или мистической окраски, обыкновенная «бытовуха». Редактор с меня шкуру спустит за невыполнение задания.
— А ты напиши, как есть, сынок. Люди прочитают, сами разберутся!
— Вы, так думаете? Ну что ж, последую вашему совету. Спасибо за угощение. Мне пора. Автобус не пропустить бы.
— И правда, сынок, заговорила парня. Прощевай. Адрес знаешь, заходи.
— До свидания, баб Нюра. Обязательно.
Вышел на улицу, махнул старушке на прощание и поспешил к остановке. В голове уже рождался сюжет будущей статьи. Должно получиться.
